Древний род, старинное наследие, мрачная тайна и сокрытое знание, что передавалось из поколения в поколение. Так, если вкратце, можно было бы описать все то, чем ему забивали голову с самого детства.
Со стороны их семейство никогда не привлекало лишнего внимания, всегда оставаясь в тени. Женщины их рода никогда не уходили в другие семьи, мужчин на территории  древнего поместья никогда не видели, но всегда были дети, что наследовали фамилию.
И наследовали ее исключительно девочки.
В стенах дома всегда была слышна французская речь, хоть и проживали они в далёкой английской глуши, где воздух пах морем, а до Франции было дальше, чем до Лондона.
Дэймон, пока был маленьким, никогда не задавался вопросом почему все было именно так.
Его тетки, в количестве трёх штук, что заботились о нем и растили, не жалея сил и времени, постоянно рассказывали ему древние легенды, в перерывах вбивая в него длинной линейкой науку послушания и любви, заставляя читать странные книги и запоминать непонятные знаки, ища в них какой-то смысл. Дэй послушно делал то, что ему велели, стараясь доставлять тетушкам лишь радость, дабы однажды вновь обагрить величием имя их древнего рода. Он впитывал все, что в него вкладывали, оказавшись на диво сообразительным и талантливым ребенком. Его врождённая фотоидентичная память была весьма кстати, лишь больше убеждая тётушек в том, что Дэймон "тот самый".
Эта фраза была больше похожа на титул, тётушки одаривали друг друга многозначительными взглядами, когда произносили ее, а Дэй лишь радовался, ощущая себя особенным. Он никогда не задавался вопросом где мама,  и почему его воспитывают лишь три тётушки, потому что знал на него ответ. Едва он научился ходить, как его отвели в дальнее крыло их поместья, где, прикованная к кровати, и находилась его мать. Ему сказали, что когда она рожала его, то сошла с ума и теперь ее приходилось держать вдали ото всех.
Дэймон до сих пор помнит ее бледное худое лицо и бездумный взгляд, замерший в одной точке, будто смотревший куда-то за пределы стены, но резко оживший, когда голоса тётушек привлекли внимание его матери. Она тогда будто разгрызала его лицо этим взглядом, раскрыв рот в немом крике, пока тётушки не успокоили ее вновь.
Как они потом ему объяснили, на их род было наложено проклятье.
Веками женщины рожали лишь девочек, а мужчины, ставшие отцами этих детей, умирали, когда те появлялись на свет. Кто проклял их они уже не помнили, как снять проклятие- не знали, но было известно, что мальчик, рождённый одной из них, станет тем, кто обрушит на мир всю мощь магии. Он был обречён стать тем, кто поможет пробудиться древним силам, которые поглотят мир. И Дэймон как раз и был тем, о ком говорилось в пророчестве.
Быть особенным ему нравилось, но идея остаться в тени, в то время как кто-то другой правил миром ему не нравилась.
По мере того, как он взрослел, у него все больше возникало вопросов, но ответов на них не появлялось. Их связь с Францией Дэю тоже была непонятна, как и то, почему он должен был учить английский как второй, придавая своей речи слишком явный акцент, но просто принимал как должное, со временем научившись пользоваться этим в свою пользу.
Он вообще многое умел и был талантлив.
Основным его талантом всегда была упертость и умение добиваться желаемого, не смотря ни на что. Взрощенный с осознанием того, что он был особенным, Дэймон никогда не был откровенным нарциссом. Точнее, он старался им не казаться.
От природы одаренный, он умело пользовался тем, что имел в своем распоряжении, без труда развивая свой ум и тело, прикладывая для этого меньше усилий, но достигая больших результатов. Единственное что у него выходило плохо, так это общаться с людьми, хотя харизмы ему было не занимать.
Холодный, замкнутый и равнодушный, хотя не лишенный некоей доли импульсивности и любознательности, он был вынужден оттачивать ещё и умение обманывать окружающих, скрывая под маской доброжелательности свои истинные эмоции и чувства.
Лицемерство и актерство были его верными спутниками, как и взрощенный тетушками садизм и любовь к чужой боли. Ведь боль и была любовью и иначе он не мог выразить своих эмоций.
Каждый раз, истязая его до кровавой пелены перед его глазами, они твердили, что это ему пойдет на пользу. Что они никогда бы не причинили ему зла и все это было от великой любви.
Так в его голове и закрепилась простая связь между болью и позитивными эмоциями, которые со временем стали не только выражением любви, но и любой привязанности или благосклонности с его стороны. Ведь Дэй был избранным.
Тем самым.
И однаждый он вновь вернёт их семейству былую славу и величие, но до того момента ему нужно было отточить свое тело и дух до идеала, чтобы стать верным и надёжным орудием в чужих руках.
Помимо странного, но вполне заурядного, если не приглядываться, фасада, у их семейства была и изнанка, которая не выглядела столь уж обычно.
Его семейство придерживалось весьма специфических взглядов на магию и мироустройство в целом. Они воспринимали магию как живое существо, которому нужно было поклоняться и верили, что однажды оно поглотит мир, ввергнув его в полнейший хаос.
Хоть его семейство и сторонилось технологий и прогресса, но все же полностью избежать контактов с внешним миром у них не получалось. Точнее, Дэймон делал все, что было в его силах, дабы дотянуться до этого внешнего мира. Первый контакт с реальностью у него случился лет в десять, когда он, сбежав из дома, прогуливался дикими тропами по лесу. Там то он и встретил человека, не похожего на тех, кто населял поместье. Ведомый своим любопытством, он подошёл к туристу, разглядывая его странный наряд и всякие штуки, что весели на жилете. Разговаривать с человеком ему было не особо интересно, но от оказался слишком любопытным и вскоре начал раздражать Дэя. Туриста пришлось вырубить, дабы тот перестал дёргаться и дал наконец рассмотреть все интересовавшее Дэймона. На память об этой встрече он забрал себе все гаджеты, включая телефон и с этого момента началось его знакомство с внешним миром.
Разумеется, он все держал в тайне от тётушек.
Чем взрослее он становился, тем чаще сбегал из дома, надеясь однажды добраться все же до какого-нибудь очага цивилизации, но его неизменно ловили и возвращали обратно. После следовало наказание и попытки изгнать демона, что поселился в нем.
Ведь все так переживали и заботились.
После очередного побега он провалялся в отключке несколько дней, после чего решил сменить тактику. Ему хватило ума притворяться послушным и хорошим ребенком до того момента, пока он не убил всех, кто был в поместье и мог ему помешать.
Ему как раз стукнуло девятнадцать.
Новый мир оказался совсем не таким, каким он его себе представлял. В нем не было места магии и древним проклятья, люди смотрели на него как на полоумного, когда он, измученный и имтощенный, добрался до какой-то деревушки, наряженный как какой-то косплеер викторианской эпохи.
И тут ему пригодился его талант пудрить людям мозги.
Он довольно быстро разжалобил всех, рассказывая о сектантах, что держали его  в плену, разделив с семьёй. Под конец его рассказа плакали даже камни.
Потом было много шума, полиции и попытки расследования, но все,что сумели отыскать власти, это поместье, где держали Дэймона, да несколько сгнивших до костей тел. Никаких документов или чего-то, что могло бы помочь установить его личность.
Так что ему сделали новые, где он слегка прервал о дате своего рождения, убавив два года, и даже выдали временную семью.
Он довольно быстро освоился, не причинял никаких проблем, так что Дэймона решили оставить. Как собаку, что не ссала в тапки и была милой. Впрочем, он не жаловался.
Три года прошли спокойно, Дэймона нравилась идея того, что среди прочих он был особенным, ведь умел то, на что не были способны все прочие, а потом его нашли гончие из Академии. Поначалу, он хотел отказаться, он ещё не совсем отказался от идеи собственной уникальности, но возможность научиться новому и стать сильнее все же пересилила.
В силу его обстоятельств, все формальности были улажены как-то без участия новой семьи, его дальнейшая судьба мало кого интересовала, так что переехать в Америку было шансом начать все с нуля, чем он и воспользовался.