Что ж. Я родился. Ошибка не примечательная, но распространенная.

Отца не было — классика жанра, не будем тратить на него символы. Мать присутствовала до пяти лет, а потом скололась так уверенно, будто сделала это намеренно. Дальше меня передали бабке с дедом — видимо, как напоминание о грехах молодости. Но они тоже продержались недолго. Сердечный приступ, второй сердечный приступ, занавес. А жаль. Их маленькое ранчо было довольно милым. Я почти начал думать, что это и есть стабильность. Но сердца у них оказались слабее моего оптимизма.

Потом меня усыновили.

Две социально активные лесбиянки с острым дефицитом контента для своей аудитории. Я оказался удачным вложением: сирота, трагедия, перспективы. Отлично заходил в ленту. Мое детство оформляли как кейс — «свобода самовыражения», «поддержка идентичности», «живой пример». Я был не сыном, я был проектом. Проект, между прочим, показал хороший рост охватов. Так появилась Вивьен.

Имя сменилось легко. Пол — не сразу, тут было над чем поработать. Когда я сомневался, мне объясняли, что сомнения — это просто внутренний патриархат. Я верил. Детям вообще удобно верить, когда за это хвалят.

В школе со мной не связывались. Не потому что уважали, а потому что боялись последствий. Соцсети кусаются. Я путался в ролях, туалетах и собственных ощущениях, но это считалось «путем». Почти самурайским. Правда мой путь почему-то всегда снимался на камеру.

К подростковому возрасту у меня появился уже свой канал. Потом команда. Потом сценарии. Я говорил ровно то, что от меня ждали, с нужной интонацией и правильной паузой для комментариев. Где заканчиваюсь я и начинается образ — вопрос риторический. Главное, алгоритмы довольны.

Параллельно — актерка, танцы, сцена и диеты. Куда же без диет и личного фитнес-тренера. Тело оказалось полезным инструментом: гибкое, эффектное, универсальное. Его хотели видеть, обсуждать, присваивать. Я не возражал. Когда тебя долго используют, ты либо сопротивляешься, либо начинаешь брать за это деньги.

После школы мне предложили колледж. Я предложил себе Вегас.

Сцена, бурлеск, красивые тела, аплодисменты, блестки. Там хотя бы никто не делал вид, что спасает меня. Там честно хотели зрелища — и я его давал. Мое тело снова оказалось полезным. Оно вообще часто выручает, когда голова не справляется.

А потом появился человек, который сказал, что я — волшебник.

Звучит как бред, я знаю. Я тоже так сказал. Но он слишком много знал. Про меня, про мои сны, про то, что я чувствую, когда перестают действовать таблетки. Он оказался убедительным настолько, что я согласился бросить все и уехать в место без интернета, сцены и аудитории.

Почему?
Версии зависят от настроения

Возможно я устал быть чужим проектом и захотел узнать - осталось ли под этой мишурой еще хоть что-то?

Спойлер: проверяю.

И на десертик - разговор с психиатром

Стандартный кабинет, где люди внезапно решают «разобраться в себе». Вивиан сел боком, закинул ногу на ногу и первым делом проверил, не отражается ли он в глянцевой дверце шкафа.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как всегда, — ответил Вивиан — На троечку. С потенциалом.

— Что это значит?

— Значит, если мне повезет, я не устрою сцену. Если не повезет — устрою красиво.

Психиатр сделал пометку.

— Ты принимаешь препараты, которые мы обсуждали?

— Я принимаю решения, — сказал Вивиан, — Иногда с таблетками, иногда без. Таблетки, кстати, надежнее.

— Ты пропускал приемы?

— Я вообще много чего пропускал в жизни. Детство, например. И что?

— Вивиан.

— Ммм?

— Ты уходишь от ответа.

— Конечно. Должна же быть цель моего лечения.

Пауза.

— Ты понимаешь, что лекарства — это не решение?

— Конечно. Решение — это правильный свет и удачный ракурс.

— Ты не боишься зависимости?

Вивиан усмехнулся.

— Док, я зависим от внимания. Таблетки хотя бы не обещают мне вечной любви.

Психиатр поднял взгляд.

— Ты говоришь о себе с явным пренебрежением.

— Потому что это экономит время, — пожал плечами Вивиан, — Если я сам себя не обесценю, это сделают в комментариях. Я просто работаю на опережение.

— Ты когда-нибудь задавался вопросом, кто ты без всего этого?

— Конечно, — ответил он мгновенно, — Никто.

Пауза.

— Очень удобно, кстати. Никаких ожиданий.

— Тогда зачем ты вообще пришел ко мне?

Вивиан задумался — демонстративно, театрально.

— Потому что мне сказали, что у вас выписывают бумажки, — сказал он наконец, — А с бумажками жизнь как-то спокойнее.

— Я не про рецепты.

— Жаль. Тогда даже не знаю. Может, мне просто нравится мебель.

Психиатр закрыл папку.

— Тебе предложили уехать, — сказал он, — В место без интернета. Без сцены. Без препаратов.

— Звучит как ретрит для людей, которые уже все проебали.

— И все же ты думаешь согласиться.

Вивиан пожал плечами.

— Почему бы и нет? Если карьера сдохнет — скажу, что так было задумано. Очень концептуально.

— А если станет хуже?

Он улыбнулся.

— Тогда, по крайней мере, это будет мой провал.