Американская мечта. У многих свои определения и взгляды на то, что это такое, но семья Колганов – тот пример, что готовы приводить многие. Роскошный дом в пригороде Орландо, Калифорния. Машины S класса и на особые дни - водитель. Муж - владелец бизнеса. Мать – хозяйка салона красоты и ведет блог. Анита, старшая дочь – отличница, поступившая в Гарвард с роскошным грандом и карьерой стоматолога. Джорах, младший сын – красавец, что светит с обложек и ездит на пробы. А еще есть средний сын. Просто хороший парень в рубашке, застегнутой на все пуговицы и вежливый. Он терялся на фоне идеальной сестры и красавца брат, но долгое время был “хорошим сыном”. Пока не начал портить эту картину идеальной семейной жизни. Хотя, как оказалось, Каиннеч портил ее всегда.
Он всегда был… ошибкой. И узнал об этом слишком рано.
Странная холодность, что шла от родителей, стоило перестать быть на публике, чувствовалась им всегда. Искренне не понимая, что не так, Каиннеч всегда старался заслужить одобрение. Учился хорошо, но слышал “почему всего лишь 90 баллов?”. Пел в хоре церкви, куда они ходили, пока не услышал, что фальшивит. Вел себя почти отлично, но получал лишь тычки. Пробовал себя в спорте, творчестве. Но каждый раз был недостаточно хорошо. И каждый раз немного грустно смотрел на скромные подарки, что получал на праздники и рождество, которые из-за этого не любил. Улыбался для снимков, но после уходил в комнату и тихо грустил. Плакать и тем более плакать громко, ему всегда запрещали. Как и запрещали слишком многое. Ему было 9, когда, набравшись смелости, он спросил у матери, что перебирала цветы, “почему”.

Такой простой ответ. А весь мир уходит у него из под ног. Каиннеч видит, как балуют брата. Каиннеч видит, как гордятся сестрой. А себя он осознает никчемным и пустым местом. Но он все еще был хорошим. Улыбался, был вежлив. Радовался и подыгрывал семье, которая “любила” его на публику. Но в серых глазах была грусть, заметная даже на фотографиях из Диснейленда, других теплых стран, куда их возил. Жизнь натягивалась струной, грозя вот вот лопнуть. И эта струна лопнула момент, когда ему в спину прилетел бейсбольный мяч. Подача. Восторженный крик. И вот он уже, забыв обо всем, играет с теми, кого не знал. Теми, кто рад ему искренне. Впервые возвращается домой поздно и в грязной форме. Впервые от пощечины горит щека. Сидя в своей комнате и “думая над поведением”,  Кенни понял лишь одно - здесь жизни нет. Точнее эта жизнь - не его.

Он сбегает из дома, но возвращается. Его наказывают, но, терпя удары, снова оказывается на улице. Выгоняют из дома - идет с ночевкой к друзьям. Лишают телефона и денег – он устраивается на свою первую подработку в 11 лет, зарабатывая на мобильный тем, что вместе с другом развозил молоко. И, как оказалось, позорил этим семью, что жила в отличном достатке. Кенни смелее дерзит в ответ. Получает, но снова встает и учиться давать сдачу, с улыбкой языком расшатывания и выдирая последние молочные зубы голыми руками. Вкус металла во рту кажется приятным и слаще сладостей, что есть так же – запрещено. Родители злятся, но, смотря на них без страха, хлебнувший уже воли,  Кенни вздергивает подбородок. И не дергается, даже когда замахиваются рукой, так и не сумев почему-то ударить. На нем ставят крест. Но думают подкупить, ведь на публике Каиннеч – хороший сын. Впервые на рождество он получает что-то ценное. Простенький пк, что, как оказалось, отец списал из офиса, когда там меняли технику. Они думали, что смогут его контролировать и посадят этим на цепь. Но, словно уже чуя подвох, Кенни был готов. А потому услышав про “плати за интернет” - лишь положил на стол деньги, что все еще находил, как заработать и снова смотрел спокойно, без страха.

Гайки стараются закрутить. Кенни, ходя по грани, выполняет условия. Платить за интернет? После учебы он хватается за любую подработку. Иметь хорошие оценки? Ни одной тройки, а на слова о том, почему не отлично ставит запись, после которой зацикливаетесь слово “хорошо”. Возмущение громкими звуками? Находит, где по дешевке достать звукоизоляцию и сам обивает ей комнату, делая криво косо, но сам. Он делал все, чтобы после иметь возможность рыгнуть в мир игр, которые нравились до нельзя. В которых его ждали. А родители в какой-то момент смирились и стали рады, что почти все знакомые, что были у “этого” на улице заменились теми, что в сети. Каиннеч перестал их позорить, начав меньше появляться вне дома без них. И это перемирие длилось долгое время. До первой татуировки, кою он набивает на спор. И после этого каждый семейный отдых - без него. Его  отдают для беседы и перевоспитания священнику, у которого он должен был прожить неделю. Кенни сам вернулся домой. Пешком, в руках держа сумку с вещами и пахнущий табаком от первой выкуренной сигареты. Получивший по морде после касания к бедру мужчина его к себе не звал. Родители же, не желающие портить свой внешний облик, пускают внутрь, ставя на нем крест и почти игнорируя. Гася обиду – читает комиксы, смотрит сериалы и играет все больше, достигая там высот. Переходит от сервера к серверу, пока не натыкается на тот, где слышит голос, заставляющий захотеть вернуться и слышать его снова и снова. Вскоре у голоса появляется имя, а не ник.

Эмрис… Слишком быстро он начал называть его Эмми. Как-то слишком легко они переходят из дискорда в снепчат, телеграмм, инсту. Любые сети. Слишком просто часами болтают, делясь сокровенным. Слишком просто отправляют друг-другу фотографии. И слишком просто впервые болтают по видео. Чаты с ним - закреплены. Его иконки - первые в списке, если надо куда-то переслать что-то. На его звонки и сообщения – отдельное уведомление. И грустно только от мысли, что между ними  – больше тысячи миль, сутки на поезде, 3 часа в небе. Но Эмми становится самым дорогим человеком. Тем, кто знает о нем многое. Тем, кто первым узнает о новой страсти - верховой езде. Тем, кто знает о том, как он волнуется перед соревнованиями. И тем кто видит его в тихих слезах, курящим и пьющим, когда тихим голосом рассказывает о том, что родители, уже почти купившие лошадь, порвали на его глазах договор, не забрав залог. Потому что он всего-лишь третий. Кажется в тот день, только этот глупости удерживает от глупости непоправимой. От того, чтобы на кладбище где-то на отшибе появилась одинокая могила, над которой бы вздыхали со словами, “эх, ему всего 15”. Но об этом он не скажет, дабы не беспокоить того, от чьей улыбки перехватывает дыхание.

Однажды на рождество он загадывает желание. Впервые с лет 9 поверив в чудо. Он просит, чтобы ему дали увидеть Эмриса. И просит, чтобы они смогли стать ближе.

Ненадолго тот, кто дорог - почти продает из сети и это больно, обидно донельзя. Больно на душе настолько сильно, что эту рану перебивает другими - краской. Родители уже не могут ничего сказать против, смирившись. “Только бы не гей”, говорит однажды отец. А Кенни, кутаясь в подаренный свитер, вдыхает полной грудью запах, так и не решившись написать о том, насколько охренительно оказывается Эмми пахнет.
Выпуск из школы. Родители пытаются в последний раз надавить, говоря, что оплатят учебу только если Каиннеч пойдет на менеджера туда, куда скажет отец. Но у их порога  странные люди, что просят “Мистера Каиннеча Колгана” поговорить.

Отправляя то сообщение и приезжая в место за кучи миль от дома, Кенни старался не думать о том, как пройдет этот год. Но узнает его по голосу. Узнает, не понимая, кто именно услышал и исполнил желание, дав ему не просто оказаться ненадолго рядом. А возможно теперь - навсегда.  Рука об руку. Все больше - душа в душу. Касаясь друг друга и чувствуя прикосновения. А еще - запах, что в жизни, а не на свитере, оказался только приятнее. Уезжая на первые летние каникулы, Кенни понимает, что смотрит на эти губы, растянутые в улыбке и хочет их поцеловать. Родители дома закидывают вопросами, на которые отвечает уклончиво. Родители, которых он ненавидел за то, что его комната, уставленная до коллекционными фигурками, полками с комиксами, настолками и плакатами – идеально чистая. Родители зовут своих знакомых с дочерьми, что сидят рядом, кокетничают. Колган помнит ту тишину, что наступает в момент, когда посреди одного из таких ужинов он говорит спокойно и прямо.

— Я гей.

И в этой тишине молча уходит в комнату, собирая вещи и уходя пожить у друзей до начала учебного года, которое он ждал безумно. Потому что там – Эмми. Которого он ждет и любит. Которого боится напугать, ведь тот словно не реагирует на него. Но дает быть близко. И еще ближе. Даже пускает в свой дом проводить каникулы, ведь там, в Орландо, молча сменили все замки и вычеркнули его из наследства. Расстояние между ними - все больше их общее пространство. Пространство, что полниться их моментами о обещаниями, во время которых переплетаются пальцы. Кенни шутит. Подбирается ближе. Находит тренд и, выпив для смелости, предлагает снять смешное видео, во время которого вместо "шутки", кою они репетировали - целует в губы, ожидая почти казни. И умирая. Но не от холода, а тепла, что его окружило и прошлось по каждой клетке в теле. Счастье - неведомое и запретное, все больше наполняло секунды его жизни, становясь дополнением и смыслом. Быть рядом и защищать. Всегда защищать. До последнего своего вздоха, плевав на то, что в облике своем обычном он для него – ходячая подставка для подбородка, которую тот поднимет без усилий почти, заставляя каждый раз в такие моменты - ругаться и краснеть. Он клялся, что никогда не сделает ему больно, закрывая глаза и доверчиво подставляя горло.

Лето. Еще недавно они срывали голос во время поездок по американским горкам. Еще недавно краснели до ушей. Еще недавно его чуйка кричит - здесь что-то не так и пора уходить. А теперь… во рту вкус металла. В глазах слезы. В голове понимание, что он не может не то что помочь - остановиться.

Ему больно, стыдно, страшно. 2025 год, начинающийся, как самый счастливый, становиться тем периодом, когда хочется рвать волосы. Хочется закрыть глаза и продать душу, лишь бы не случилось то, что случилось. Ему холодно. Он не спит. От него почти всегда пахнет сигаретами, а улыбка гость столь редкий, что становиться тяжело поверить в то, что он был на это способен. Тиканье часов в кабинете психолога - бесит. А спать не хочется вовсе ведь там - кошмары. Но он держится. Не совершает шаг в зовущую его пропасть. Потому что он обещал защищать. И хотел сдержать обещание.